Железная Шахта
Железная Игра
Глава 2. РОДОСЛОВНАЯ СИЛЫ· Милон Кротонский - методист
· Гаргантюа, который кричал, как тысяча чертей
· Банкет в расторане «Медведь»
· Азбука «железной игры»
· Мечты о силе
Когда я впервые перешагнул порог одесского клуба "Водник" на бульваре Ришелье, я еще был слишком зелен, чтобы пытаться искать свои пути к силе. Вокруг меня атлеты жали, рвали, толкали, и все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы самому научиться делать это не хуже друзей. Когда неизбежная пора подражания осталась позади, начали возникать первые вопросы. Самые простые: какого веса поднимать штангу? Сколько раз?
Я полагал, что за время своего существования человечество обязательно должно было приобрести богатейший опыт развития силы. Она нужна была всем и ценилась у всех. И теперь стоит только обратиться к накопленному опыту, и кладезь атлетической премудрости сам раскроется передо мной.
И впрямь. Еще древние греки мерились силой, поднимая камни, балки и железные ядра. Они же изобрели гантели, которые помогали им не только развивать мускулы, но и якобы совершать фантастически далекие прыжки. Но сама методика греческих тренировок, увы, канула в глубину лет.
Честь изобретения принципа постепенного увеличения нагрузок, видимо, должна быть отдана Милону из Кротона, который на заре веков купил себе молодого бычка и, чтобы развить силу, ежедневно носил его на плечах. Бычок превратился в могучего быка. И сила атлета выросла в такой же пропорции. Милон Кротонкий был так силен, что однажды ударом кулака убил свой живой снаряд и тут же за один присест съел: это было удивительно. К тому же присутствовала конкретная информация о методике. Я почувствовал к древнейшему атлету неподдельное восхищение, но по известным соображениям взять его методику на вооружение не рискнул.
Что касается гирь, то их, судя по всему, изобрел герой французского писателя эпохи Возрождения бесподобный атлет Гаргантюа. О нем тем более полезно было узнать, что еще лет за четыреста до нашего увлечения ОФП он занимался по столь широкому комплексу упражнений, что это, вероятно, до сих пор непобитый рекорд. Многоборец Гаргантюа, как уверяет Рабле: "Боролся, бегал, делал прыжки, но не с разбегу, не на одной ноге и не по-немецки. "Эти виды прыжков, - говорил гимнаст, - бесполезны и на войне не нужны". Он перепрыгивал широкие канавы, перелетал через изгороди, взбегал шагов на шесть на стену и таким образом взбирался до окна, расположенного на высоте копья.
Плавал в глубокой воде на груди, на спине, на боку, то всем телом, то одними ногами; а то еще с книгой в руке переплывал всю Сену, не замочив ни одного листа, держа плащ в зубах, как делал Юлий Цезарь. Потом с помощью одной руки поднимался на судно и снова бросался в воду головой вперед, доставал дно, спускался к подводным частям, плавал в безднах и омутах. Затем поворачивал судно, управлял им, вел его то быстро, то медленно, по течению и против течения, останавливал судно посреди шлюза и одной рукой вел его, а другой управлялся с высоким веслом; ставил паруса, влезал на мачты по канатам, бегал по реям, устанавливал буссоль, поворачивал булинь против ветра, твердо держал руль. Выскочив из воды, быстро взбегал на гору и так же легко сбегал; на деревья карабкался, как кошка, прыгал, как второй Милон. При помощи двух отточенных кинжалов, насаженных на прочные шилья, точно крыса, взбирался на крышу дома и спускался вниз в такой позе, что ни в коем случае не мог пострадать от падения.
Метал дротик, железный брус, камень, длинное копье, рогатину, алебарду, натягивал лук и в одиночку заводил осадный арбалет, нацеливался из крепостной пищали, направлял пушку, стрелял в любую мишень: снизу вверх, сверху вниз, вперед, вбок и назад, как парфяне.
Иногда к верху башни подвязывали канат, спускавшийся до самой земли, и Гаргантюа на одних руках влезал по нему вверх, а затем спускался вниз так быстро и так уверенно, что вам никогда не проползти бы так и, по гладкому лугу. Или между двумя деревьями укрепляли огромную перекладину, и он, цепляясь за нее руками, переходил с одного конца на другой, отнюдь не помогая себе ногами, причем передвигался так быстро, что его нельзя было бы догнать даже бегом. ... Для упражнения груди и легких Гаргантюа кричал, как тысяча чертей. Я однажды слышал, как голос его, когда он звал Эвдемона, доносился от ворот св. Виктору до Монмартра. Даже у Стентора в битве под Троей не было такого голоса.
Для укрепления сухожилий ему отлили две болванки из свинца, каждая 8700 квинталов весом, которые он называл гирями. Он брал с земли по одной в каждую руку и держал их над головой..."
Впечатляющая программа! И все же мое реноме не позволяло мне кричать, как тысяча чертей. К тому же схема занятий, если честно сказать, представлялась мне несколько перетяжеленной. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как в поисках секретов силы из средних веков перенестись в более близкие к нам времена.
Для меня было большим разочарованием убедиться в том, что, существуя на земле много веков, люди только несколько десятилетий назад удосужились обратить внимание на тяжелоатлетический спорт. Вернее сказать, попытались его создать.
Наши деды под словами "тяжелая атлетика" понимали совсем не то, что сегодня понимаем мы. "Различают два вида атлетики - легкую и тяжелую, - писала вышедшая в 1905 году в С.-Петербурге брошюра "Атлетический спорт". - К первой причисляется бег, прыгание, лазание по канатам, коленопреклонение и подымание на руках.
К тяжелой атлетике причисляют бросание ядер или камней, подымание гирь или тяжестей и держание их, а также метание молота...
...К атлетике можно причислить также другие состязания, как-то: лазание по горам, игра в футбол, фехтование, гимнастика и движение как гребля, плавание, езда на велосипеде и прочее".
В начале века признанным авторитетом в мире силы был атлет и борец Евгений Сандов. Но и он в своей книге "Сила и как сделаться сильным", вышедшей в С.- Петербурге в 1900 году, в разделе "Поднимание тяжелых вещей" высказался весьма общо: "Главное правило, на это надо обращать первое внимание, чтобы не поднимать таких тяжестей, для которых требуется чрезмерное напряжение. Вообще медленно поднимаются тяжести от плеч выше головы, а быстрее - от земли до плеч. Посмотрите, сколько раз вы можете поднять данную вещь с самого начала; потом, если вы увидите, что вы можете поднять эту вещь десять раз без особого напряжения, то в следующие дни прибавляйте к ней по пяти фунтов. Продолжая увеличивать таким образом вес день за днем, старайтесь достичь того, чтобы поднимать левой рукой так же легко, как правой".
Десять с лишним лет спустя в книге А. Штольца "Силач. Самоучитель к развитию силы и мускулов" утверждалось: "Нельзя ограничить подымание больших тяжестей единичным исполнением упражнений. В то же время, дабы избегнуть дурных последствий, нельзя преувеличивать свои силы и пользоваться для упражнений тяжестью, для подъема которой надо делать большое напряжение сил. Одни только попытки подымать слишком большие тяжести крайне вредны".
Как говорится, негусто. Дело осложнялось еще и тем, что в начале века было огромное количество соревновательных программ - их не сосчитать. Каждый атлет старался отличиться в том движении, где имел наибольшие шансы на успех. Вот любопытный перечень упражнений, приведенный в книге, вышедшей в 1911 году (стиль подлинника сохраняется): "...одновременное выжимание двух гантелей; выжимание обеими руками в сидячем положении; выжимание тяжести, лежа на спине; выталкивание тяжести лежа на спине; приседания с тяжестью на плечах; приседание, держа одновременно гантель на вытянутых руках над головой; приседание с гирями в руках, вытянутыми над головой; сидеть по-турецки и подниматься, держа в руках тяжесть; выжимание ногами (при этом атлет лежит на спине и жмет тяжесть на подошвах ног); держать нa вытянутых руках над головой какую-нибудь тяжесть (штангу или гантель), затем, постепенно опускаясь, лечь на спину и потом опять подняться..."
Отягощения поднимали "на разы". Так некто А.Коркоран (Чикаго), судя по уже упоминавшейся книжке "Атлетический спорт", поднимал гантель весом 5,5 килограмма 14 тысяч раз! Состязались даже в таком экзотическом упражнении, как "приседание без тяжести": 4 июля 1899 года в Вене отличился Макс Дантгаг, присевший 6 тысяч раз в течение трех часов.
Как тут разобраться, что к чему, если под вывеской "тяжелоатлетический спорт", не соблюдая весовых категорий, не отличая силы от выносливости, не придерживаясь единой техники и общих критериев, атлеты действовали по единственному закону тех лет - "кто во что горазд". Если кто-то инстинктивно и нащупывал
правильную методику, то где была гарантия, что она будет замечена и оценена, что очевидная атлетическая мода, очередное изменение в соревновательной программе или судействе не перечеркнут истину, не отбросят ее на исходные рубежи. Но и в этом хаосе наметилась постоянно действующая тенденция - учиться у чемпионов. Тенденция медленная, долгая, потому что на заре атлетики чемпионы подчас побеждали не в соответствии с реальными, познанными сегодня законами развития силы, а вопреки им. И все же дело шло к тому, чтобы атлеты не выполняли каждый раз новый набор упражнений, а соревновались по стабильной, заранее утвержденной программе.
На чемпионате мира (неофициальном) 1903 года силачи выполняли 11 упражнений. Это было не слишком удобно. И вот их осталось только пять:
"Все открытые состязания согласно постановлению Всероссийского Союза Тяжелой Атлетики, - писал в 1914 году председатель этого Союза Л, Чаплинский, - должны происходить по следующим правилам:
1. Состязания состоят из пятиборья, а именно вырывания сильнейшей рукой, толкания сильнейшей рукой, вырывания двумя руками, выжимания двумя и толкания двумя..."
Это уже было кое-что. Но до полной ясности и благополучия в тяжелой атлетике было еще далеко.
"Пора взглянуть на русскую тяжелую атлетику не как на "домашнюю" забаву, а как на серьезное дело, поставленное, правда, не так широко, не так повсеместно, как за границей, - писал тот же Чаплинский. - Но в отдельных пунктах, пожалуй, не хуже, чем у наших западных соседей. Одна из причин робости русской тяжелой атлетики кроется, несомненно, в нашей неосведомленности. Русская провинция совершенно не знает ни того, каковы условия и задачи международных состязаний, ни того, как высоки мировые или русские рекорды. Вот почему не раз приходится слышать, что тот или иной провинциальный атлет дает самые рельефные проявления своей силы в каких-нибудь фантастических упражнениях и отказывается от классической тренировки только потому, что он толкает двумя "только" семь пудов, а ему рассказывали про атлетов, делавших пятнадцать..."
Сам выходец из русской провинции, я начал заниматься спортом через тридцать с лишним лет после того, как были написаны эти слова. Но вычтите из этих лет гражданскую и Великую Отечественную войны, пору разрухи и голода, сделайте поправку на то, что в дни моей атлетической молодости наука о спорте только начинала свое развитие, и вы поймете, почему из наших залов отнюдь еще не ушла тогда методика аж дореволюционного образца. Председатель этой методики - дядя Ваня Лебедев - после войны еще успел лично потренировать нас, тогдашних молодых.
В свое время в журнале "Геркулес" И. В. Лебедев, например, рекомендовал атлетам, имеющим в. жиме лучший результат - 200 фунтов, следующую схему занятий: 120X10 (120 фунтов поднимать десять раз подряд, то есть за один подход), 130X10, 140Х10, 150X5, 160X5, 170X3 и обратно: 160x5, 150X10, 140X10, 130X15, 120X20.
Вообще, характерной чертой атлетики начала века было многократное повторение многочисленных упражнений со штангой, гирями, гантелями и другими снарядами.
Человек - самое сложное и тонко устроенное существо на земле. И все, что его касается, тоже никогда не бывает простым. Сила человеческая не исключение. Как ее развивать? Опыт накапливается по крохам. И хотя во все времена люди мечтали дать ответ на этот вопрос, путь к силе занял долгие десятилетия. Путь, по которому мы не перестаем идти и теперь.
Над вопросами развития силы задумывался В. Ф. Краевский - основатель первого в России кружка силачей, "отец русской атлетики" (16 декабря 1895 года в Петербурге в Кононовском зале члены кружка доктора Краевского устроили первое публичное представление, состоявшее из атлетических и гимнастических упражнений и борцовских поединков. А в январе 1896 года в ресторане "Медведь" состоялось чествование доктора. Организатор праздника, устроенного в честь десятилетия кружка, известный русский спортсмен и меценат граф Г. И. Рибопьер в присутствии более ста человек от имени атлетов произнес приветственную речь, в которой впервые назвал Краевского "отцом русской атлетики"). Наблюдая очевидную пользу от занятий с отягощениями, рекомендуя их, широко используя добытый практикой опыт, Краевский, увы, еще только стоял у истоков силы, затрудняясь объяснить ее законы.
Другой дореволюционный авторитет - А. Н. Таушев - в 1902 году писал, что заниматься можно лишь с гирями, вес которых меньше собственного веса спортсмена. С весом же, равным собственному, можно упражняться лишь один - два раза в неделю, не больше.
По Б. Скотаку (1906 г.), вес гирь должен быть всего от 3 до 12 фунтов. Поднимать его можно 10 раз, за исключением некоторых упражнений, выполняемых 4-5 раз.
А. Штольц в 1908 году придерживался мнения, что со штангой весом 50 фунтов надо упражняться по 10 раз в подходе и через каждую неделю добавлять еще один подъем.
Короче говоря, большинство авторитетов сходилось на том, что отягощение нужно поднимать по нескольку, порядка десяти, раз подряд, избегая максимальных нагрузок, увеличивать их постепенно, плавно, но ни в коем случае не скачком.
В 20-х и 30-х годах эти взгляды серьезно поколеблены не были. Так, книга М. А. Яковлева (1927 г.) и пособие А. В. Бухарова (1932 г.) твердят о пользе выполнять за один подход большое количество повторений.
Начав заниматься штангой, я не раз "лазил" в совсем еще свежий и один из лучших в то время учебник Н. И. Лучкина, вышедший в свет в 1947 году, где, в частности, почерпнул такие советы: "Например, атлет может выжать 50 кг 10 раз подряд, а 55 - только 6- 7 раз. Следовательно, основным тренировочным весом для него должны быть 55 кг, который он должен в конце концов поднимать 10 раз подряд... После 55 кг атлет уже должен перейти к следующему весу - 60 кг, который он, естественно, поднимет вначале не более 6- 7 раз. Доведя число подниманий до 10, снова прибавить вес и т. д.".
Не правда ли, такой подход к тренировке во многом перекликается с методикой традиционного устоявшегося образца. Но пройдет всего несколько лет, и подобные советы станут звучать так, словно принадлежат далекому прошлому.
В начале века поднимание больших тяжестей рассматривалось, как раздражитель огромной силы. Поэтому многочисленные тогдашние авторитеты не забывали упомянуть об угрозе здоровью, которую таит в себе большой вес. И все же находились "революционеры", которые опрокидывали устоявшиеся взгляды и, словно бросая вызов современной им методике, работали на больших весах. Так, трехкратный чемпион мира 1903- 1905 годов Пьер Бонн, по свидетельству Ж. Дюбуа (1915 г.), для побития рекорда тренировался с весом, который лишь на 10 килограммов уступал рекордному. Один раз в неделю он выжимал все, что мог.
По данным И. Солоневича (1925 г.), Другой выдающийся тяжелоатлет, француз Шарль Ригуло, также постоянно работал впритирку к большим (75-90 процентов от максимума) весам. Это тот самый Ригуло, который первым покорил знаменитую ось Аполлона. Под прозвищем Аполлон был известен уникальный французский силач Луи Юни, имевший при росте 188 сантиметров и весе 127 килограммов бицепс объемом 49 сантиметров и предплечье - 42 сантиметра. Юни обладал колоссальной силой рук. Он, например, вырывал на прямую руку без подседа гантель весом около 100 килограммов. Но особенную известность среди атлетов получил необычный снаряд, который в честь силача до сих пор называется осью Аполлона. Это была ось от вагонетки весом в 165 килограммов, которую Луи Юни, выступая на подмостках, ежедневно поднимал на вытянутые руки. Кроме него, долго никто не мог поднять коварную ось. Дело не только в ее значительном весе. Вернее сказать, не столько. В отличие от спортивной штанги ось не проворачивалась во время подъема, как проворачивается гриф. К тому же ее толщина составляла 5 сантиметров. Даже, если физические возможности и позволяли иным силачам поднять десять с лишним пудов (это случалось очень редко), они не могли эти возможности реализовать, потому что коварная ось по причине своей большой толщины, как намыленная, выскальзывала из рук.
Первым, кто спустя три десятилетия после Юни одолел-таки заколдованную ось, оказался чемпион Олимпийских игр Шарль Ригуло.
Казалось бы, исключительные достижения Дюбуа и Ригуло - весомый аргумент в пользу их систем. Увы, большинство атлетов и тренеров, обойдя стороной возмутителей спокойствия, пошли дальше старым проторенным путем. А кто прав, это выяснилось лишь много
десятилетия спустя.
Какая буря разражается в моей душе, когда я иногда просматриваю свои пожелтевшие дневники тренировок! Боже, сколько сил было затрачено зря! Я таскал железо, я поднимал тысячи тонн, а в результате ее величество сила только жалкими крохами вознаграждала мой неустанный труд. Титанический труд!
Мои ладони превратились в сплошные мозоли. После ударных тренировок я подчас еле добирался до постели, чтобы рухнуть на нее и забыться тревожным сном.Потому что и во сне судороги усилий прокатывались, по мышцам, в них гудела тысячетонная боль; потому что мозг, как заезженная пластинка, кричал мне одни и те же слова: "Поднимай! поднимай!! поднимай!!!"
И я корчился во сне, "поднимая" приснившуюся сталь. Проснувшись, я снова шёл на битву с неумолимый безмолвным противником - штангой - и снова поднимал ее бессчетное число раз. Но в награду прибавлял к своим результатам жалкие килограммы, а мог бы прибавлять пуды. Увы, в те годы у меня была молодость, но не было сегодняшних знаний. Сегодня есть кое-какие знания, да только молодость безвозвратно ушла.
Опыт - великолепная вещь. Но если он не освещен знанием, он слеп. Он, обольстив, может увести в сторону от правильной дороги, может жестоко обмануть, как не раз обманывал наших учителей. Быть может, и неплоха дорога, да что толку, если твоя цель лежит совсем в другой стороне.
Практика убедительно показывала, что если регулярно помногу раз нагружать одну или несколько групп мышц, то они значительно увеличиваются в объеме. И атлеты старательно "накачивали" мускулатуру, особое предпочтение по традиции отдавая мышцам рук и плечевого пояса. Многократные повторения приводили к тому, что мышцы становились крупными и рельефными, позволяли выполнить огромную по объему работу. Ну а росла ли сила? Конечно, росла, ибо в соответствии с законами физиологии сила прямо зависит от площади поперечного сечения мышечных волокон. Иными словами, чем больше объем мускулатуры, тем она сильней. Все это утверждало атлетов во мнении, что развитие мышц и развитие силы практически одно и то же. Тем более что при бытовавшей тогда технике основная работа падала на руки и плечевой пояс. Поэтому в основу тренировочного процесса легло типично силовое упражнение - жим двумя руками.
С точки зрения сегодняшних истин, атлеты старшего поколения совершали, по крайней мере, два смертных греха. Во-первых, стремясь к вполне определенной цели - поднять на соревнованиях возможно больший вес, на тренировках они никак не решались отказаться от старой, привычной методы и работали "на разы". В результате в полном противоречии с логикой упражнялись они со средними весами, а на чемпионатах замахивались на максимальные.
Во-вторых, из трех упражнений троеборья они облюбовали самое простое - жим, хотя отнюдь не на этом фланге определялся успех. Дело не только в том элементарном соображении, что два (рывок и толчок) больше, чем один (жим). Жим, оказывается, если чересчур его "ублажать", мог вырываться из-под контроля и преподносить своему хозяину весьма неприятные сюрпризы. Жим по натуре оказался жуликом. Клептомания его оказалась совершенно особого свойства. Крал он исключительно килограммы. И исключительно у рывка и толчка.
Однако вернемся к сакраментальному вопросу: какой же вес нужно поднимать? Атлеты Бонн и Ригуло, давшие на него свой ответ, не были единственными, кто высказывался за большие веса. И в ученом мире раздавались вторившие им голоса. Еще в 1895 году Рокс установил, что поднять силу на более высокий уровень можно только в том случае, если мышечная нагрузка будет значительно превосходить обычную. Именно в этом, а не в увеличении времени напряжения весь секрет.
Сам того не ведая, Рокс косвенно посягнул на методику тогдашних тренировок, обозначив магистральный путь к силе. Больший вес за меньшее время! Такой вывод могли бы сделать атлеты, если бы им взбрело в головы задуматься над работой ученого "слабака". Но что значит в спорте какие-то там скучные опыты, выкладки, размышления! Вот если бы "ученый стручок" установил рекорд!.. А раз никакого рекорда нет... Увы, атлеты тех лет были так же далеки от науки, как наука была далека от них самих. Они могли жить через дверь, но это никак не влияло на ход дел. И все осталось по-прежнему. Упражняясь со средними тяжестями, атлеты главным образом лишь на соревнованиях вспоминали о максимальных весах. Если провести параллель с бегом, тренировались они как стайеры и только в дни первенств решались на силовой спринт. Солдаты говорят: на учениях и маневрах нужно готовиться к тому, что ждет тебя на войне. Тяжелоатлетические "солдаты" старшего поколения отнюдь не всегда действовали в духе этих слов, и борьба на помосте неизменно карала их, отнимая от возможного результата килограммы и пуды. Впрочем, нашим дедам сие неосязательное обстоятельство вовсе не мешало жить, и они (как не раз потом будет и после них) охотно погрязали в самодовольстве, вновь и вновь заводя разговоры о том, что рекорды - дескать, каковы мы есть! - подходят к своему последнему рубежу. Блажен, кто верует.
При всей внешней простоте много загадок таил в себе и такой вопрос: как быть с отдельными упражнениями? Каково значение для результата каждого из них? Оставим бытовавшие когда-то многоборья. Возьмем элементарное троеборье. Можно ли заблудиться в этих трех тяжелоатлетических "соснах"?
Еще как!
Как разобраться в трех движениях? Любить их всех одинаково, как родных детей? Отдавать ли одному из них особое предпочтение? До поры до времени такой дилеммы вообще как. бы не существовало. А между тем за ее фасадом уже считала время мина замедленного действия, которая, когда придет ее час, еще сокрушит не один тяжелоатлетический авторитет.
В пору моей спортивной молодости над тяжелоатлетическим помостом высоко горела звезда Григория Новака. Это был большой атлет. И как бы далеко сегодняшние результаты ни ушли вперед, Новак никогда не будет забыт в мире силачей.
У нас и до войны было немало богатырей, достижения которых превосходили официальные мировые рекорды. Однако де-факто это еще не де-юре. После войны советским силачам в очных встречах со штангистами зарубежных стран предстояло доказать, что наш килограмм отнюдь не легче, чем египетский или французский.
В 1946 году снова начала свою деятельность Международная федерация тяжелой атлетики - культуризма - ФИХК, не функционировавшая в годы второй мировой войны. В том году в Париже предстоял чемпионат мира, за организацию, которого энергично взялся Жан Дам, большой энтузиаст "железной игры". Прибыть во французскую столицу получила приглашение и сборная СССР.
Полстраны лежало в развалинах. Много талантливых атлетов погибло на войне. Те, кто уцелел, годами не тренировались, прошли через голод и лишения, еще не забыли боль недавно залеченных ран. И хотя пришел долгожданный мир, трудностей осталось немало. И все же...
Старая испытанная гвардия - атлеты, заявившие о себе еще до войны, - рвалась в бой. Только за четыре последних месяца победного 1945 года было установлено семь всесоюзных рекордов, три из которых были выше мировых. В советскую дружину входили такие известные в стране атлеты, как М. Касьяник, В. Светилко, Г. Попов, Н. Шатов, А. Божко, Я. Куценко, Амбарцумян. Бесспорным лидером команды был
Григорий Новак.
Новак сыпал рекордами как из рога изобилия; Порой казалось, что в его лице выходит на помост не человек, а сам бог силы, который по праву может говорить своим соперникам так; "Вы поднимаете, сколько вам хватает сил, а я - сколько захочу".
Когда в марте 1946 года сборная; СССР совершила турне по ряду; чехословацких городов, где состоялось семь: встреч, Новак десять раз: подряд бил мировые рекорды. Его выступления наводили на мысль, что, доведись ему соревноваться дальше, пришлось бы еще дюжину другую рекордов записать на счет удивительного богатыря. И впрямь. Вернувшись домой силач неутомимо продолжал свою сокрушительную работу.Авторитет у наших соперников был велик. Правда, точной информации об их последних достижениях не имелось, зато слухов хватило с лихвой. Самыми сильными слыли американцы и египтяне. В отдельных весовых категориях (их тогда было пять) за победу могли бороться шведы, французы, датчане.
Даже через Атлантический океан перемахнула слава знаменитого американского клуба "Йорк барбелл клаб", которым руководил Боб Гофман, преуспевающий тренер и бизнесмен. Поговаривали, что нет в мире такой команды, которой достижения янки оказались бы по плечу.
В весовой категории Новака - до 82,5 килограмма - атлетических чудес ожидали от французского парикмахера А. Феррари, который при собственном весе 89 килограммов толкал, поверьте, тогда это производило сильное впечатление, 10 пудов - 160 килограммов!
Накануне мирового чемпионата на конгрессе ФИХК советские атлеты были приняты в члены федерации. И, вот 18 октября 1946 года в парижском дворце Шайо грянул бой.
Наши силачи не потерялись среди штангистов 13 стран, вступивших в борьбу. Фаворитам - американцам и египтянам - приходилось упорно сражаться за каждую медаль. И все же, как ни сильны они были, одна золотая медаль от них уплыла,
В борьбе за мировую корону нет мелочей, Допусти промах, и, глядишь, какой-нибудь пустяк перевесит чашу весов. Боясь отдаться во власть азарта, потерять над собой контроль, атлеты все стараются предусмотреть наперед, подолгу советуются с тренером, бдительно следят за соперниками и первым делом стараются обеспечить себе плацдарм для последующего наступления на медаль. Плацдарм этот - первый подход.
На него обычно заказывают вес, который штангист всегда привык брать. Конечно, каждому хочется уже со старта уйти вперед, но, если вес слишком велик и, поддавшись искушению, атлет переоценит свои возможности, все надежды, труды многих лет, многоходовые расчеты тренеров в считанные минуты обращаются в ничто. Поэтому азбука "железной игры" гласит: в первом подходе не зарывайся, будь осторожен, обеспечь тылы.
Эти нехитрые соображения были известны всем, кто заполнил дворец Шайо. Публика вела себя рассеянно. Борьба только начиналась. До главных событий в полутяжелом весе было еще далеко. Поэтому болельщики и ахнуть не успели (многие не среагировали потому, что заподозрили ошибку, оговорку, неточный перевод, все, что угодно, но только не случившееся), когда Новак, что называется с места в карьер, попросил установить на штангу 125 килограммов. Тогдашний мировой рекорд был на 2 килограмма меньше. И это в первом-то подходе!
Восторженные, насмешливые, скептические, испуганные, недоверчивые взгляды скрестились на здоровяке, который, спокойно поигрывая 42-сантиметровыми бицепсами, подошел к штанге, покрепче взялся за гриф, и мощные тяги мышц на спине натянулись, готовясь взорваться силой. И, словно ощущая эту силу, люди в зале напряглись вместе с атлетом-безумцем, бросившим вызов всем канонам "железной игры".
Но что такое? Ни искаженного гримасами лица, ни сдавленного хрипа, ни судорожно изнемогающей в борьбе с весом мускулатуры - ничего этого не было и в помине. Не успела рекордная штанга лечь на грудь, как плавно включились руки-рычаги, и мировой рекорд просто и естественно увеличился на 2 килограмма. Выглядело это так, словно проще побития мировых рекордов в мире нет.
Никто не успел толком покричать, пожестикулировать, обменяться с соседом парой приличествующих событию слов, когда Новак спокойно сказал: "Приготовьте 140 килограммов!"
Не только болельщики, но и признанные знатоки "железной игры", отдавшие ей не один десяток лет, были шокированы и в некотором роде даже оскорблены. На их глазах привычные понятия о тяжести превращались в фикцию. Рекорд - святая святых спорта - стал поводом для забав.
Сорвись Новак, не подними он этот гигантский вес, почти на пуд, превышающий новорожденный рекорд, и привычная тяжелоатлетическая реальность вернулась бы на помост. Hо она не вернулась. Посеяв новое замешательство, взорвав зал криками восторга и удивления, советский богатырь с высоты своих взметенных над головою рук показал болельщикам, сколько может поднять человек. В жиме это был абсолютно лучший результат чемпионата. Даже американский тяжеловес Д. Дэвис, ставший победителем, не смог одолеть, такой Вес.
После парижского триумфа популярность Новака достигла фантастических величин, А Феррари, завоевавший "серебро", отстал от победителя на 35 килограммов. Правда, француз сумел отличиться в последнем упражнении, где он толкнул-таки свои знаменитые 10 пудов - 160 килограммов. В наши дни ему бы за это полагалась малая золотая медаль, потому что Новак в толчке отстал на 5 килограммов, Чудилось в, этом факте что-то, настораживающее. Только что? Толком ответить на этот вопрос тогда никто так и не смог.
Дескать, победителя не судят.
На каждую вещь можно смотреть по-разному .Можно было бы посоветовать Новаку обратить внимание на толчок. И это было бы правильно. Но, с другой стороны, именно феноменальный жим нокаутировал всех соперников атлета. Значит: да здравствует жим? Итак, определенный резон в том, что Новак и его последователи возлагали свои надежды именно на жим, имелся. В те времена наука еще редко обращала свои взоры на спортивный мир. На помосте господствовали опыт и своеобразная мода, которую устанавливали чемпионы. И очень часто, лишь оказавшись в тупике, атлет начинал понимать, что путь, которым он долго и упорно шел, никуда не ведет.
Став первым советским чемпионом мира, Григорий Новак подарил мечту о силе множеству людей. Трудно даже было себе представить, что когда-нибудь найдутся атлеты, которым рекорды Новака окажутся по плечу. Его коренастая широкоплечая фигура, точно специально созданная для силы, казалась образцом того, каким должен быть атлет. О победе над чемпионом мира, конечно, можно было мечтать, но, когда доходило до дела, железные руки Григория неизменно поднимали больше всех. Обновилась когорта сильнейших атлетов страны. Уходили "старички", появлялись новые имена - Н. Саксонов, Ю. Дуганов, В. Пивань, И. Удодов, А. Медведев и др. Новички большого помоста успешно теснили спортсменов-ветеранов. Один только Новак стоял как скала.
И все же, несмотря на замечательные победы, Новак, вернее сказать, олицетворяемые им методические ycтaновки, в начале 50-х годов уже являли собой вчерашний день. Слов нет, Новак выжал из своей тренировки такие веса, которые до поры до времени обеспечивали ему место наверху. Но все поставив на жим, Григорий достиг потолка. Ну а что касается рывка и толчка, то здесь его преимущество никогда не достигало решающих величин. Чемпион мира все еще оставался лидером, но он почти не двигался вперед, в то время как преследователи неутомимо экспериментировали, искали новые пути, постоянно убыстряли ход. И были среди них такие, кто отнюдь не в жиме видел ключ к успеху.
В атлетическом мире жим Новака многим представлялся той броней, которая способна вынести любой удар. И никто не догадывался, что броня давно проржавела, что от былой неуязвимости не осталось и следа. Дело в том, что результаты в каждом движении троеборья не существуют отдельно друг от друга. Человек черпает силу из одного источника, и, если жим забирает себе львиную долю, на темповые движения, рывок и толчок, остается минимум, не больше. Много есть примеров тому, как выдающийся жим соседствует с весьма посредственными результатами в темповых движениях. И наоборот.
Во времена Новака о законах триединства жим - рывок - толчок еще только-только начинали догадываться. И знаменитый чемпион, беря на помосте свои выигрышные жимовые килограммы, оставался в полном неведении насчет того, что при таком подходе к делу в рывке и толчке недобирает огромный и очень важный для исхода борьбы вес.
Но приходит время, и тайное становится явным. На Олимпиаде в Хельсинки поначалу все шло в согласии со старым парижским сценарием. Григорий снова благополучно поднял 140 килограммов и сразу, хотя этот результат был показан шесть лет назад, привычно вышел вперед. Американец Норберт Шеманский отстал. Но не на 30 килограммов, как когда-то Феррари, а лишь на 12,5 килограмма. Впрочем, это тоже немало, и у Новака еще оставалось несколько минут, чтобы безоблачными глазами смотреть в будущее. Но, когда истекли эти несколько минут, Шеманский нанес неожиданный и жестокий контрудар. Наш атлет вырвал 125 килограммов. Соберись он чуть-чуть получше, результат, пожалуй, мог бы оказаться побольше килограммов на пять. Но они бы все равно ничего не решили, потому что Шеманский (он делал ставку на темповые движения) в великолепном стиле вырвал 140 килограммов, сразу ликвидировал разрыв и, морально потряся соперника, ненамного вышел вперед.
Так драматически закончился рывок. Ну а трагедия - ее принес с собой толчок. Григорий поднял 145 килограммов. Шеманский перекрыл этот результат на два пуда, подняв 177,5. И вместе с побежденным Новаком медленно сошла со сцены тяжелоатлетическая идея, в свете которой сила представлялась медленной и равномерной. С тех пор она все больше стала рисоваться по-другому: резкой, динамичной, взрывной...Я в Хельсинки занял третье место, вынеся из борьбы твердое убеждение, что еще плохо знаю самого себя, что нужно учиться не только поднимать штангу, но и бороться с той неведомой силой, которая на Олимпиаде, как нокаутированного боксера, бросила меня на помост.
Прислал serg634 (2002)